Индоевропейские языки

[Monopole]

ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ, языковая семья, наиболее широко распространенная в мире. Ареал ее распространения включает практически всю Европу, обе Америки и континентальную Австралию, а также значительную часть Африки и Азии. Более 2,5 млрд. человек – т.е. около половины всего населения земного шара – говорят на индоевропейских языках. Все основные языки Западной цивилизации являются индоевропейскими. К этой семье языков принадлежат все языки современной Европы, за исключением баскского, венгерского, саамского, финского, эстонского и турецкого, а также нескольких алтайских и уральских языков европейской части России. Название «индоевропейский» является условным. В Германии раньше употреблялся термин «индогерманский», а в Италии – «ариоевропейский», чтобы указать на тот древний народ и древний язык, от которого, как принято считать, произошли все более поздние индоевропейские языки. Предполагаемой прародиной этого гипотетического народа, существование которого не подкрепляется никакими историческими свидетельствами (кроме языковых) считается Восточная Европа или Западная Азия.
Древнейшими известными памятниками индоевропейских языков являются хеттские тексты, относящиеся к 17 в. до н.э. Некоторые гимны Ригведы и Атхарваведы тоже являются очень древними и восходят приблизительно к 1400 до н.э. или даже ранее, однако они передавались в устной форме и были записаны позднее. То же самое можно сказать о гомеровском эпосе, отдельные части которого восходят к 13 или даже к 14 в., а также, вероятно, о древнейших фрагментах Авесты (время создания которой весьма неопределенно).

Для записи индоевропейских языков использовались разные системы письма. Хеттский клинописный, палайский, лувийский и древнеперсидский записывались клинописью, лувийский иероглифический – особой иероглифической слоговой азбукой, санскрит – с помощью кхароштхи, деванагари, брахми и других алфавитов; авестийский и пехлеви – особыми алфавитами, современный персидский – арабским письмом. По имеющимся в настоящее время сведениям, все типы алфавитов, которыми пользовались и пользуются языки Европы, происходят от финикийского.

В индоевропейскую семью языков входят по крайней мере двенадцать групп языков. В порядке географического расположения, двигаясь по часовой стрелке от северо-западной Европы, это следующие группы: кельтская, германская, балтийская, славянская, тохарская, индийская, иранская, армянская, хетто-лувийская, греческая, албанская, италийская (включая латынь и произошедшие из нее романские языки, которые иногда выделяют в отдельную группу). Из них три группы (италийская, хетто-лувийская и тохарская) целиком состоят из мертвых языков. Из других мертвых языков бесспорно являются индоевропейскими палайский и лувийский, а также лидийский и ликийский. От фракийского, фригийского и иллирийского языков мало что сохранилось; есть основание предполагать, что фракийский или иллирийский являются предками современного албанского языка, а фригийский – современного армянского.

Первым, кто заметил сходство между санскритом и европейскими языками, был флорентийский купец и путешественник Филиппо Сассетти (1540–1588). Сравнивая итальянские слова sei, sette, otto, nove, Dio, serpe c санскритскими , sapta, , nava, devas, sarpan, он понял, что их сходство не случайно, а обусловлено языковым родством (которое и сегодня может быть проиллюстрировано теми же примерами). С другой стороны, и совершенно независимо, поразительное сходство между персидским и немецким языками было замечено и показано на многочисленных примерах фламандским ученым Бонавентурой Вулканием в его труде De literis et lingua Getarum sive Gothorum (1597), а после него – несколькими немецкими исследователями. Одним из них был философ Лейбниц, который, с большой долей преувеличения, писал в своем Otium Hanoveranum (1718): «Можно писать стихи по-персидски – любой немец их поймет». И все-таки первым ученым, который логически вывел из подобных фактов возможность существования исходного индоевропейского праязыка, был сэр Уильям Джоунз, который в 1786 писал: «Санскрит, при всей его древности, имеет поразительную структуру; он совершеннее, чем греческий, богаче, чем латынь, но при этом в его глагольных корнях и в грамматических формах обнаруживается отчетливое сходство с обоими этими языками, которое не могло возникнуть случайно, это сходство столь велико, что ни один филолог при исследовании всех трех языков не может не прийти к выводу, что они произошли из одного общего источника, который, по-видимому, уже не существует. Аналогичные, хотя и не столь очевидные основания имеются для предположения о том, что готский и кельтский также имеют общее происхождение с санскритом; к этой же семье языков может быть причислен и древнеперсидский». Джоунз не углублялся в эту проблему, но уже в работах Р.Раска и Ф.Боппа (ок. 1815) было начато систематическое исследование индоевропейских языков и заложены основы сравнительной индоевропеистики.

К языкам, выделенным Джоунзом, – латыни, греческому, индийским, кельтским и германским, – Бопп в 1816 добавил иранские, Раск в 1818 – балтийские и славянские, и снова Бопп в 1854 – албанский. Армянский, ранее считавшийся одним из иранских диалектов, был признан в качестве самостоятельного индоевропейского языка Хюбшманом в 1875. Принадлежность тохарского к индоевропейским языкам была доказана Ф.Мюллером в 1907, клинописного хеттского – Б.Грозным в 1915, лувийского – им же (позднее), иероглифического лувийского – И.Гельбом и П.Мериджи, лидийского и ликийского – Мериджи, палайского – Г.Боссертом. Какое-либо родство индоевропейской семьи языков с другими языковыми семьями – семитской, уральской, алтайской и др. – пока не доказано. Индо-хеттская теория Э.Стёртеванта, которая рассматривает хеттский и некоторые другие анатолийские языки как параллельную индоевропейским самостоятельную, хотя и родственную, группу, не имеет достаточных подтверждений.

Индоевропейский праязык был, несомненно, флективным языком, т.е. его морфологические значения выражались посредством изменения окончаний слов; в этом языке отсутствовала префиксация и почти не было инфиксации; он имел три рода – мужской, женский и средний, различалось не менее шести падежей; существительные и глаголы были отчетливо противопоставлены; была широко распространена гетероклиза (т.е. нерегулярность в парадигме, ср. fero : tuli или I am : I was). Согласно классической схеме, система фонем включала четыре класса смычных согласных (глухие непридыхательные, глухие придыхательные, звонкие непридыхательные, звонкие придыхательные) с четырьмя позициями артикуляции (велярные, лабиовелярные, дентальные, лабиальные); два плавных (l, r), два полугласных (y, w), два носовых (m, n), один сибилянт (s), но ни одного фрикативного (за исключением s) и ни одной аффрикаты. Все носовые, плавные и полугласные на самой поздней стадии существования индоевропейского языка могли выступать в двух функциях – слоговой и неслоговой. В раннем индоевропейском имелось только три собственно гласных фонемы – a, e и o (долгие и краткие); позднее к ним прибавились i, u, и редуцированный – . Ударение было подвижным и имело вполне определенные морфологические функции. Существовала весьма развитая система чередований гласных, выполнявших морфологические функции, пережитки которой отчасти сохранились – например, в английском (ср. give, gave, given; drive, drove, driven; sing, sang, sung, и т.п.) и, в меньшей степени, в русском (ср. убрать, уберу, убор). Корни модифицировались путем прибавления справа одного или больше корневых определителей (суффиксов) и окончаний.

На основе сравнения индоевропейских языков стало возможно в какой-то степени реконструировать материальную и духовную культуру, обычаи, образ жизни и социальные институты древних индоевропейцев – людей, которые говорили на общеиндоевропейском языке. Так, из того, что в латинском языке есть слово mel, в готском – , в греческом – , в древнеирландском – mil, в хеттском клинописном – melit и все они означают «мёд», можно заключить, что индоевропейцы были знакомы с этим продуктом; а если сравнить латинское bos, умбрское bue, древнеирландское bo, английское cow, латышское govs, старославянское gov-e-do, тохарское ko, греческое , армянское kov, авестийское gau и ведийское gas, означающие «корова» (реже – «бык» или «буйвол»), станет очевидно, что индоевропейцам были известны коровы. На основании такого рода соображений с достаточной определенностью можно утверждать, что индоевропейцы разводили домашних животных, в частности овец, собак, коров, коз, свиней, уток, гусей, а позднее – лошадей; что они обрабатывали землю с помощью плуга; что они сеяли ячмень, пшеницу, просо, овес и полбу; и что они мололи зерно и получали из него муку. Из диких животных знали медведя и волка, из деревьев – бук, березу, дуб и сосну. Из металлов им, вероятно, был известны только бронза или медь. По всей видимости, это были люди позднего каменного века, и, как показывает немецкое слово Messer «нож», они были знакомы с каменными орудиями для резания. Messer происходит от древневерхненемецкого mezzi-rahs, из mezzi-sahs, первый элемент которого – *mati- (англ. meat «мясо»), а второй является родственным древнеанглийскому seax «меч» и латинскому saxum «камень»; все слово целиком обозначает нож, сделанный из камня и используемый для разрезания мяса. (Исследование подобных фактов называют лингвистической палеонтологией.)

С помощью этого же метода можно попытаться идентифицировать «прародину» индоевропейцев, т.е. последнюю территорию их расселения перед первым разделением, которое происходило самое позднее в III тысячелетии до н.э. Широкая распространенность обозначений для «снега» (англ. snow, нем. Schnee, лат. nix, греч. , русск. снег, литовск. и т.д.) и «зимы» (лат. hiems, литовск. ziem, русск. зима, греч. ведийское hims), в противоположность отсутствию единых обозначений для «лета» и «осени», ясно указывают на холодную северную прародину. Об этом же свидетельствует наличие названий деревьев, приведенных выше, при отсутствии или позднем появлении названий деревьев, растущих в средиземноморском ареале и требующих теплого климата, – таких, как фиговое дерево, кипарис, лавр и виноградная лоза. Названия тропических и субтропических животных (таких, как кошка, осел, обезьяна, верблюд, лев, тигр, гиена, слон) также поздние, в то время как названия медведя, волка и выдры – ранние. С другой стороны, присутствие этих названий животных и растений и отсутствие названий полярных животных (тюленя, морского льва, моржа) и растений определенно говорит против полярной прародины.

Названия букового дерева, меда, а также лосося, которые встречаются лишь в определенных районах мира, вполне однозначно указывают на Европу; причем лосось (нем. Lachs, русск. лосось, литовск. lai ; в тохарском laks значит «рыба») не водится ни в Средиземном, ни в Черном море, так что единственное море, которое может обсуждаться, – Балтийское. Одним из ученых, отстаивавших балтийскую гипотезу, был Г.Бендер, другие исследователи называли в качестве прародины индоевропейцев Скандинавию, Северную Германию, Южную Россию вместе с Дунайским ареалом, а также киргизские и алтайские степи. Теория азиатской прародины, весьма популярная в 19 в., в 20 в. поддерживается лишь некоторыми этнологами, но отвергается почти всеми лингвистами. Теория восточноевропейской прародины, находящейся на территории России, Румынии или балтийских стран, находит подтверждение в том факте, что индоевропейский народ имел давние и тесные контакты с финскими народами на севере и с шумерской и семитской культурами Месопотамии на юге.

Благодаря развитию ареальной лингвистики сложился новый и весьма плодотворный подход к проблеме реконструкции индоевропейской культуры. Было замечено, что крайние области индоевропейского ареала (латинская и кельтская, с одной стороны, и индийская и иранская – с другой) обнаруживают множество слов религиозного, социального и политического характера, которые связаны с жестким патриархальным общественным устройством. Такие слова, как латинские flamines, pontifices, кельтское druides, а также индийские gur-, brahmn-, говорят о том, что в этом обществе существовало господство жреческих коллегий, которые изустно передавали сакральные знания. Эти слова, несомненно, сохранились от более древнего периода и свидетельствуют о том, что индоевропейское общество некогда имело религиозно-аристократическое устройство, основанное на жесткой социальной дифференциации. Пережитки такой социальной структуры можно наблюдать в позднейших кастах Индии, которые практически полностью воспроизводят систему общественного устройства древней Галлии, как она описана Цезарем, а также Древней Ирландии и Рима. Центральные области индоевропейского ареала (германская, балтийская, славянская, греческая, армянская) утратили все или большинство из этих терминов и демонстрируют в историческое время намного более демократическое устройство, при котором власть царя, знати и жрецов невелика, жреческих объединений мало, а политические и судебные дела решает народное собрание.

[Monopole]

ИНДОЕВРОПЕИСТИКА (иначе называемая также индоевропейским языкознанием), отрасль лингвистики, изучающая историческое развитие индоевропейских языков и реконструирующая их древнейшие состояния; ранее всего сформировавшаяся и наиболее разработанная часть сравнительно-исторического языкознания.
Идеи об общем происхождении ряда языков, ныне относимых к индоевропейским, высказывались уже в 17–18 вв., но не могли быть тогда строго доказаны. Толчком к формированию индоевропеистики послужило открытие для европейской науки У.Джоунзом в 1786 древнеиндийского литературного языка – санскрита, обнаруживавшего большое сходство с латинским, греческим и другими языками.

Как наука индоевропеистика начала складываться в 1810-е годы в работах Ф.Боппа, Р.Раска и др. Бопп в 1818 впервые сопоставил грамматические показатели санскрита с аналогичными показателями греческого, латинского, иранских и германских языков, исходя из предположения об их общем происхождении. В том же году Раск сформулировал центральную для индоевропеистики и сравнительно-исторического языкознания вообще идею регулярных соответствий: если в достаточном большом числе одинаковых или сходных по значению корней и грамматических показателей одному и тому же звуку одного языка соответствует один и тот же (не обязательно тот же самый) звук другого языка, то это свидетельствует об их общем происхождении: некоторый первоначально единый звук праязыка дал в одном языке один звук, а в другом языке – другой (в том числе и тот же самый).

В 1820–1850-е годы индоевропеистика развивалась в трудах Боппа, Я.Гримма, А.Ф.Потта (1802–1887), Ф.К.Дица (1794–1876), Г.Курциуса (1820–1885) и др. За это время в основном были определены границы индоевропейской семьи (кроме еще не известных в то время хетто-лувийских и тохарских языков), выявлено большое количество индоевропейских корней и грамматических элементов, установлена этимология многих слов, выявлены некоторые общие закономерности развития индоевропейской семьи и отдельных ее ветвей. В то же время методология индоевропеистики еще не была в достаточной мере разработана; немалое распространение имели ошибочные идеи вроде представления о происхождении индоевропейских языков от санскрита.

Новый этап развития индоевропеистики связан с именем работавшего в 1850–1860-е годы А.Шлейхера. Шлейхер окончательно сформулировал понятие индоевропейского праязыка, отличного от санскрита или какого-либо другого известного нам языка индоевропейской семьи. Этот некогда единый язык впоследствии распался на несколько языков, от которых в свою очередь произошли современные индоевропейские языки. От него не осталось текстов, однако его можно реконструировать на основе регулярных звуковых соответствий между известными нам языками. Шлейхер даже написал басню на этом праязыке, считая его полностью восстановленным. Однако позднее стало ясно, что до конца восстановить праязык невозможно: многое было бесследно утрачено и не нашло отражения в дошедших до нас текстах; к тому же праязык мог и не быть вполне единым. Исходя из этого, некоторые ученые, не отвергая само понятие праязыка, считали, что восстанавливаемый «праязык» – это лишь теоретический конструкт, система регулярных соответствий (последняя формулировка принадлежит А.Мейе). Понятие праязыка господствует в индоевропеистике до сих пор, хотя позднее (в частности, Н.Трубецким), в 1930-е годы, было предложено иное объяснение сходства индоевропейских языков как результата вторичного схождения языков, ранее не связанных друг с другом.

Другой важной концепцией Шлейхера было так называемое родословное древо (в неявном виде из нее исходили и раньше). Согласно этой концепции, развитие индоевропейской семьи (как и других языковых семей) шло исключительно путем дробления ранее единого праязыка на несколько языков. Такое дробление могло быть многократным в связи с постепенным прекращением связей между разными частями ранее единого народа вследствие миграций, захвата части территории пришельцами и др. Обратный процесс, а именно скрещивание неродственных или вторичное схождение родственных языков, был объявлен невозможным. Следствием такого подхода стала уверенность в том, что для каждого языка можно однозначно установить его принадлежность к той или иной группе той или иной языковой семьи.

Концепция родословного древа в разное время с разных позиций подвергалась критике (Й.Шмидт, И.А.Бодуэн де Куртенэ, Н.Я.Марр, Н.Трубецкой), однако до сих пор остается преобладающей как в индоевропеистике, так и в сравнительно-историческом языкознании в целом, несмотря на ее малую применимость к некоторым языкам, в особенности так называемым креольским (см. КРЕОЛЬСКИЕ ЯЗЫКИ).

Следующий этап развития индоевропеистики характеризовался господством в 1870–1910-е годы научного направления, вошедшего в историю лингвистики под названием младограмматизма. Его приверженцы, младограмматики, в начальный период своей деятельности в 1870–1880-е годы, сформировали применительно к науке о языке строгое понятие исторического закона. Согласно их концепции (опять-таки представлявшей собой строгую формулировку идей, из которых неявно исходили и раньше), регулярность соответствий между языками представляет собой следствие регулярности языковых изменений (прежде всего фонетических, но также и синтаксических, семантических и др.); например, некоторый переход одного звука в другой должен происходить во всех словах, а не в части слов. Согласно первоначальным представлениям младограмматиков, законы не имеют исключений, хотя действие одних законов может ограничиваться действием других. Понятие закона подвергалось критике (Х.Шухардт и др.), под влиянием которой уточнялось и усложнялось, сохранившись, тем не менее, как методический конструкт, необходимый для выявления исторических закономерностей развития языков; при этом, однако, было признано, что могут выявляться и исключения из законов, требующие особого объяснения.

К 1880-м годам методология индоевропеистики в основном сложилась, а представления о границах индоевропейской семьи языков оставались прежними. В таких условиях младограмматики и близкие к ним по идеям ученые в основном занимались систематизацией ранее полученных результатов (фундаментальная Сравнительная грамматика индоевропейских языков К.Бругмана и Б.Дельбрюка, 1897–1916) и разработкой частных проблем. Между тем разработка различных частей индоевропеистики была неравномерной: при детальной изученности исторической фонетики и отчасти морфологии синтаксис был исследован гораздо хуже, и совсем уж слабо была развита историческая семантика, несмотря на отдельные интересные работы М.Бреаля, Х.Шухардта, М.М.Покровского (1868/69–1942) и др.

Многие лингвисты выражали неудовлетворенность методологией индоевропеистики – программным для младограмматизма подчеркнутым эмпиризмом и отказом от обобщений. Предпринимались попытки исторической реконструкции на основе принципа системности, без обязательной апелляции к эмпирическим фактам. Примером такой реконструкции стала выдвинутая в 1870-х годах Ф. де Соссюром так называемая ларингальная гипотеза о наличии в индоевропейском праязыке некоторых фонем, материально не сохранившихся ни в одном из известных к тому времени индоевропейских языков, но определивших структуру чередований индоевропейского корня. После того как в 1920-е годы науке стали доступны факты хеттского языка, интерпретированные Е.Куриловичем, ларингальная гипотеза, развивавшаяся также Г.Мёллером (1850–1923) и А.Кюни (1870–1947), получила эффектное подтверждение и пополнила собой список классических примеров научных описаний, обладающих предсказательной силой (в этот список входит, например, периодическая система химических элементов). Показательно, что младограмматиками эта гипотеза поддержана не была, в результате чего Ф. де Соссюр (чей посмертный Курс общей лингвистики совершил революцию, определившую развитие лингвистики в 20 в.) в индоевропеистике фактически до конца жизни рассматривался как аутсайдер.

В конце 19 – начале 20 вв. начался процесс переноса методики индоевропеистики на изучение других семей, особенно финно-угорской и семитской, продолжавшийся и позже. Понятия индоевропеистики и сравнительно-исторического языкознания перестали после этого быть фактическими синонимами, хотя влияние идей и методов индоевропеистики на изучение истории других языковых семей сохраняется – при том, что за пределами трех названных семей применение этих методов в связи с отсутствием для большинства языков мира сколько-нибудь древних памятников звукового письма оказывается весьма затруднительным.

Очередной этап в развитии индоевропеистики начался с 1920–1930-х годах. Переход к нему был обусловлен двумя процессами. Во-первых, в индоевропеистику был введен материал двух ранее не известных языковых групп: хетто-лувийской и тохарской, заставивший пересмотреть и уточнить многие прежние представления и реконструкции. Во-вторых, некоторые ученые (Н.Трубецкой, Е.Курилович, Э.Бенвенист) предприняли попытку ввести в индоевропеистику принципы и методы структурализма, предполагавшие изучение системности языковых изменений, выявление причинно-следственных связей между отдельными явлениями в истории индоевропейских языков и т.д. (в частности, Е.Куриловичем был предложен так называемый метод внутренней реконструкции). Однако большинство специалистов по индоевропеистике продолжало исходить всецело из младограмматической методики, всячески избегая обобщений. Среди крупнейших индоевропеистов первой половины 20 в., помимо упомянутых выше, – А.Мейе, Ж.Вандриес, Ю.Покорный (1887–1970), В.Пизани, Э.Стёртевант (1875–1952) и др.

Вторая половина 20 в. характеризовалась как расширением привлекаемого материала, так и новой интерпретацией ранее известных данных и внедрением новых методов исследования. Удалось расшифровать некоторые новые тексты, прежде всего крито-микенские; на основе изучения современных бесписьменных языков разрабатывается классификация одной из наименее изученной группы индоевропейских языков – дардской в Гиндукуше. Начиная с работ В. М. Иллича-Свитыча 1950–1960-е годы в России разрабатывается вопрос о более глубоких генетических связях индоевропейской семьи с другими (ностратическая теория). Одной из наиболее заметных попыток переинтерпретации индоевропейского материала и новой реконструкции праязыка стал увидевший свет в 1984 труд Т.В.Гамкрелидзе (р. 1929) и Вяч. Вс. Иванова (р. 1929) Индоевропейский язык и индоевропейцы. Разрабатывается не получившая общепринятого решения в индоевропеистике проблема первичного членения индоевропейской языковой семьи и выделения промежуточных звеньев между индоевропейским праязыком, с одной стороны, и славянским, германским, иранским и др. праязыками. В индоевропеистику внедряются новая исследовательские методы, в том числе статистические (метод глоттохронологии и др.). Определенный прогресс достигнут в области сравнительно-исторического синтаксиса. Ведутся этимологические исследования (О.С.Трубачев и др.), причем с недавнего времени к этимологическим исследованиям привлекаются положения новейших разделов теоретической лингвистики, в частности лингвистической прагматики и когнитивной лингвистики (работы Т.Гивона, И.Свитсер, Дж.Хэймана и др.). Индоевропеистика конца 20 – начала 21 вв., как и сравнительно-историческое языкознание в целом, в большей степени, чем раньше, учитывает результаты лингвистической типологии и социолингвистики, особенно исследований креольских языков. Активно развиваются начатые еще в 19 в. комплексные исследования материальной и духовной культуры индоевропейцев, реконструируемой по языковым данным; разрабатываются остающиеся дискуссионными проблемы прародины индоевропейцев и древних миграций индоевропейских народов.