Забористое.
По утрам ко мне прибегают белки и рассказываю истории, которые никогда не происходили, а иногда даже истории, которые никто выговорить не может. Да и не зачем, собственнно.
Иногда, помахивая пушистым хвостом, расскажет одна из хитрых белок, как добывались изумрудные орехи во времена Пушкина. Да так расскажет, что верить не хочется. А кто знает? Может и правда. Белки они такие. Крысы с пушистыми хвостами. Крыса-крысой, только пиар у них качественный.
А иногда, когда я хожу на пруд кормить уток и гусей, подплывет ко мне селезень сизый, сцуко такое, и начнет басни рассказывать. Про волков в основном. Селезеня этого уважают сильно на пруду. Здороваются почтительно. Виссарионом Семеновичом зовут. Денег дают периодически. Ясен пень лучшие куски хлеба тоже ему достаются. Вот так вот.
А утки вокруг него так и вьются. Ой, лисицы просто. У меня, порой, аж дух захватывает. Но Виссарион блюдет строгость нравов и честь бакалавра и уток близко не подпускает, а коли одна хитрая такая бестия подплывет, то как долбанет ее клювом в темечко. Если бы меня так клювом в темя кто стукнул, я уж точно дуба дал. За то и уважают Виссариона Семеновича.
Иногда, когда я сижу на скамейке и смотрю на закат, ко мне подсядет, тяжело вздохнув, сам Евпатий Коловрат. Про него рассказывать нечего – и так все всё давно знают. От Евпатия всегда приятно пахнет самогоном. А в бороде у него всегда крошки табака. Вздохнет тяжело Евпатий и подумает думу тяжелую. Покачает седой головой, скрутит в огромной ладони самокрутку, да и затянется так, что воздух разряженым становится вокруг. Выдохнет 44 кольца, да 12 эллипсов один в другом и, хитро прищурившись, улыбнется. Крякнет, да расскажет анекдот сальный, только смешной очень. И кажется мне, что день удался.
И звери вокруг, и люди. И даже былинные богатыри.
Доброго вам вечера…
Витя, 25 мая 2006,
Денвер
|
