Высоцкий ВВ

[PartiZankA]

Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
принарядившись для сирых, блаженных, калек.
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила, -
мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.

И легковерная Правда спокойно уснула,
слюни пустила и разулыбалась во сне.
Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,
в Правду впилась и осталась довольна вполне.

И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью:
баба как баба, и что ее ради радеть?
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
если, конечно, и ту и другую раздеть.

Выплела ловко из кос золотистые ленты
и прихватила одежды, примерив на глаз;
деньги взяла, и часы, и еще документы,
сплюнула, грязно ругнулась - и вон подалась.

Только к утру обнаружила Правда пропажу -
и подивилась, себя оглядев делово:
кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,
вымазал чистую Правду; а так - ничего.

Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
«Ложь это все, и на Лжи - одеянье мое!..»
Двое блаженных калек протокол составляли
и обзывали дурными словами ее.

Стервой ругали ее, и похуже, чем стервой,
мазали глиной, спустили дворового пса:
«Духу чтоб не было! На километр сто первый
выселить, выслать за двадцать четыре часа!»

Тот протокол заключался обидной тирадой
(кстати, навесили Правде чужие дела):
дескать, какая-то мразь называется Правдой,
ну а сама - пропилась, проспалась догола.

Голая Правда божилась, клялась и рыдала,
долго болела, скиталась, нуждалась в деньгах.
Грязная Ложь чистокровную лошадь украла
и ускакала на длинных и тонких ногах.

Некий чудак и поныне за Правду воюет, -
правда, в речах его правды - на ломаный грош:
«Чистая Правда со временем восторжествует,
если проделает то же, что явная Ложь!»

Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата,
даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
Могут раздеть - это чистая правда, ребята!
Глядь - а штаны твои носит коварная Ложь.
Глядь - на часы твои смотрит коварная Ложь.
Глядь - а конем твоим правит коварная Ложь.

1977

[PartiZankA]

The Story of the Truth and the Lie


The delicate Truth dressed in beautiful clothes had an elegant bearing,
She had spruced herself up for cripples and wrenches and freaks.
The rough rugged Lie tricked the Truth into visiting her at her dwelling
Telling her that she could stay for the night, for days or for weeks.

The gullible Truth fell asleep with no bad premonition,
She slacked off and broke into a frivolous smile in her dream.
The rough Lie pulled to herself the blanket and cushion,
Drove her sting through the Truth and was pleased, it would seem.

Then she got up and pulled her a bulldog’s face rudely,
She’s only a woman, so why should she bother at all?
There’s no difference between them, the Truth and the Lie, absolutely,
Should they both get stripped naked, to swallow them whole.

She untwisted the beautiful bright orange band from her hair,
Grabbed some shoes and some clothes taking measures by sight,
And the money, the watch and the documents, too, lying there,
Then she swore like a fishwife, spit out and then took to flight.

It was not until morning that the Truth had discovered the loss and
Taking a careful look at herself she stood in surprise:
Someone had daubed her with soot, she looked dirty and glossy
But anything else, on the whole, was all right.

When they stoned her the Truth grinned and laughed in their faces.
«It’s lies, and the Lie has my clothes on. I reject all the blames».
Two cripples were taking the minute. They weren’t very gracious,
They scolded her angrily, shouting and calling her names,

Calling her «wicked» and saying she was worse than just wicked,
Setting a watchdog at her and smearing ‘er all over with mud...
They shouted: «She’s got to be exiled, kicked out, evicted!
Within twenty four hours we’ve got to get rid of this slut!»

The minute wound up with a long angry scolding conclusion
(They had also imputed offences of somebody else to the truth):
«A foul creature dared call herself "Truth", for the sake of confusion,
While she’d swapped all her things for indulgence and booze».

The prudent Truth wept and sobbed, swore by God and by honour,
Knocked about the world, went through poverty, illness, what not.
The dirty Lie stole a thoroughbred horse from the owner
And set off at a gallop before she got caught.

There’s a crank that still fights for the Truth with persistence,
Though there’s little of truth in what the truth seeker says.
«The neat pure Truth will triumph one day if, for instance,
She plays the same tricks as the downright Lie always plays!»

Sitting at table in a circle of mates, drinking wine or whatever,
You never can tell if you’ll manage to really get by.
You‘ll be relieved of your clothes, as sure as ever,
Look, your trousers are worn by the cunning insidious Lie.
Look, your watch is being used by the cunning insidious Lie.
Look, your horse is being ridden by the cunning insidious Lie

[PartiZankA]

Кони привередливые ♫


Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, - погоняю, -
Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,
Чую, с гибельным восторгом - пропадаю, пропадаю!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые,
И дожить не успел, мне допеть не успеть!

Я коней напою, я куплет допою, -
Хоть немного еще постою на краю!...

Сгину я, меня пушинкой ураган сметет с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром.
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони!
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть.
Но что-то кони мне попались привередливые,
И дожить я не смог, мне допеть не успеть.

Я коней напою, я куплет допою, -
Хоть немного еще постою на краю!...

Мы успели - в гости к богу не бывает опозданий.
Так что ж там ангелы поют такими злыми голосами?
Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?

Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее!
Умоляю вас вскачь не лететь!
Но что-то кони мне достались привередливые,
Коль дожить не успел, так хотя бы допеть!

Я коней напою, я куплет допою, -
Хоть немного еще постою на краю!...

1972

[PartiZankA]

Քմահաճ ձիեր


Զառիթափի երկայնքով, հենց պռունկով անդունդի.
Մտրակի ւրակ շառաչուն իմ նժույգներն են թռչում...
Օդն ինչ-որ չի հերիքում, քամի ու մուժ եմ շնչում. -
Անկման հրճվանքն է աճում, կորչո՜ւմ եմ, կորչո՛ւմ։

Մի քիչ դանդաղ, նժուգնե՚ր իմ, ՚մի քրչ կամաց.
Մի՛ ենթարկվեք կամքին դուք պիրկ խարագանի։
Այս ինչ ձիեր բաժին ընկան ինձ քմահաճ -
Կյանքս կիսատ մնաց, երազս չեմ վերջացնի։

Ես ձիերիս կջրեմ, քառյակս կավարտեմ -
Վերջնագծում գեթ մի պահ, մի ակնթարթ կկանգնեմ...

Կկորչե՛մ ես, ոնց փետուր՝ հողմն ինձ ափից կտանի.
Ու սահնակն ինձ քարշ կւրա մի օր վաղ առավոտյան:
Նժույգնե՛ր իմ, դուք անցեք թեթեւ, հանդարւր մի վարգի.
Քի՜չ էլ ձգեք իմ ճամփան՝ մինչ վերջնական հանգրվան։

Մի քիչ դանդաղ, նժուգնե՚ր իմ, ՚մի քրչ կամաց.
Ուղեցույց չէ ձեզ շարժումը խարազանի։
Բայց ինձ ձիեր բաժին քնկան շաւր քմահաճ, -
Կյանքս կիսատ մնաց, երազս չեմ վերջացնի։

Ես ձիերիս կջրեմ, քառյակս կավարտեմ -
Վերջնագծում գեթ մի պահ, մի ակնթարթ կկանգնեմ...

Հասանք, չկա՛ ուշացում Ասւրծու մուր հյուր գնալիս, -
էլ չար ձայնով թո՛ղ չերգեն հրեշւղակներր այնտեղ։
Թե՛ այղ գանգակն է հոգնել անվերջ իր հեձկլւքւանքից.
Թե այդ ես եմ ձիերին ճչում պետք չէ շտապել:

Մի քիչ դանդաղ, նժուգներ իմ, մի քիչ կամաց.
Ադաչում եմ պետք չէ արրեն սուրալ մեկեն։
Այս ինչ ձիեր բաժին րնկաե ինձ քմահաճ...
Թե կյանք չունեմ արդեն, գեթ երգս վերջացնեմ։

Ես ձիերիս կջրեմ, քառյակս կավարտեմ -
Վերջնագծում գեթ մի պահ, մի ակնթարթ կկանգնեմ...


© Լեոն Բլբուլյան. Կազմեց, 1997

[PsilocybeLarvae]

Про дикого вепря

В королевстве, где все тихо и складно,
где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
появился дикий зверь огромадный -
то ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,
только кашлем сильный страх наводил;
а тем временем зверюга ужасный
коих ел, а коих в лес волочил.

И тогда король издал три декрета:
«Зверя надо одолеть, наконец!
Кто отважится на дело на это -
тот принцессу поведет под венец!»

А в отчаявшемся том государстве -
как войдешь, так сразу наискосок -
в бесшабашной жил тоске и гусарстве
бывший лучший королевский стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,
пели песни, пили меды - и тут
протрубили во дворе трубадуры,
хвать стрелка - и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: «Не буду
я читать тебе морали, юнец,
но если завтра победишь чуду-юду,
то принцессу поведешь под венец».

А стрелок: «Да это что за награда?!
Мне бы - выкатить портвейна бадью!
А принцессу мне и даром не надо, -
чуду-юду я и так победю».

А король: «Возьмешь принцессу - и точка,
а не то тебя - раз-два - и в тюрьму!
Это все же королевская дочка!»
А стрелок: «Ну хоть убей - не возьму!»

И пока король с ним так препирался,
съел уже почти всех женщин и кур
и возле самого дворца ошивался
этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего - портвейн он отспорил,
чуду-юду уложил - и убег.
Вот так принцессу с королем опозорил
Бывший лучший, но опальный стрелок.

1966