(c) Налбандян Карен Эдуардович
Собственно история
...Когда Чаренц совершенно точно уяснил себе, что ни сегодня-завтра его заберут, он вывез семью в отдалённое село. После чего подъехал верхом к дому Наркома Внутренних Дел Армении и начал высказывать всё, что он о поименованном наркоме думает. А матерщинником Чаренц был знатным.
Вышел на балкон второго этажа нарком Хачик Мугдуси - местный аналог Ежова. Послушал. Заслушался, говорят, потом вздохнул.
И уронил: "Иди домой, Чаренц, мы сами за тобой придём".
О рыбаках и рыбах
Годы - 1970-ые.
Министерство рыбного хозяйства всерьёз озабочено длиной рабочего дня рыбаков Севана.
Работают, понимаешь, от восхода до восхода, а как там насчёт завоеваний социализма? Типа восьмичасового рабочего дня и пятидневной недели?
Наконец в недрах министерства рождается проект указа. Что-то типа "Перевести рыболовные хозяйства озера Севан на восьмичасовой рабочий день - с 8:00 до 16:00".
Хорошо, министр Ерзинкян был человек с чувством юмора. Прочитал он проект и наложил высочайшую резолюцию:
"Настоящий указ довести до сведения рыб"
Как разогнать толпу?
1940-50-ые годы.
Ереван.
Лето.
Жара.
Пыль.
Скука.
И тут событие - трамвай задавил ишака.
Почти немедленно собирается толпа численностью в половину тогдашнего города. Разгонять бесполезно - масса, изнурённая сенсорным голодом наконец обрела ЗРЕЛИЩЕ.
Все призывы типа "Граждане, разойдитесь" не действуют.
Наконец появляется легендарная личность. Милиционер Андрей.
Подходит. Осматривает место происшествия.
И произносит ровно четыре слова , в общем-то обычных в таких обстоятельствах, после которых толпа рассеивается в две минуты:
"Родственников пострадавшего попрошу остаться"
Меня зовут к себе большие люди, чтоб я им пел "Охоту на волков"
Апрель 1970. Ереван. Народ валом валит в КГБ, точнее в его клуб.
Далее - цитата.
По словам Татарского, Высоцкому однажды предложили выступить в Ереване, причём, пообещали заплатить наличными весьма немалую сумму.
Высоцкий согласился, прилетел в Ереван, где у трапа его уже ждала машина. Отработал концерт, получил, как договаривались, конверт с деньгами, а в придачу ещё и ящик с фруктами и коньяк, и только после этого решил поинтересоваться: "Кстати, ребята, где я хоть выступал, скажите. Что за организация?" - "Это Комитет государственной безопасности, Владимир Семёнович".
Дом-музей, или Снова о Чаренце
Вы не задумывались, как будут выглядеть дома-музеи нынешних великих? Тех, что родились в хрущёвках и пятнадцатиэтжках? С аккуратно отреставрированной надписью мелом "Здесь был Вася" (ограждение, красная лента), обгорелыми спичками под потолком (защитное покрытие) и аккуратно подновляемой лужей искусственной мочи в углу.
Так вот, с похожей проблемой столкнулись устроители музея Чаренца. Проблема была решена блестяще. Квартира поэта - четвертом этаже. Государство скупило все квартиры под ней. И вот что вышло.
Подвал. Аккуратно востановленная улица старого Карса, где Чаренц родился. Вместо пола - булыжная мостовая. Вместо стен - диарама города.
Поднимаемся этажом выше. Революция, гражданская война, Серебряный век и т.д.
И так - виток за витком винтовой лестницы - вся жизнь. Без прикрас - например отдельная экспозиция - шприцы, которыми поэт кололся (наркота не экспонируется).
А самый шок - последний этаж. Не знаю, как это удалось устроителям (подсветка? звуковой фон?) но в квартире навсегда остановилось время. Там теперь всегда атмосфера той ночи 1937-го.
Кстати. Если подняться не через музей, а по подъезду, там будет обычная дверь обычной квартиры. С табличкой "Чаренц". И непременно откроется дверь напротив, и на пороге появится древняя бабка и будет ругать "этих проклятых хулиганов". Так вот, бабка та, в некотором роде тоже экспонат - любовница поэта.
Так-то.
Об экстерриториальности
В начале 90-ых годов отношения посольства США в Армении с местным населением носили отпечаток патриархальной идилличности.
Само посольство тогда ещё не напоминало осаждённый форт - стоял небольшой особняк безо всякой ограды, рядом сиротливо обретался флагшток. Флаг с флагштока регулярно уводили - на звёздно-полосатые штаны, бо материя добротная и расцветки - самый писк.
Ещё в посольстве можно было ознакомиться с последней западной прессой, покопаться в Медлайне, посмотреть легендарный справочник "Кто есть кто" и даже (по предварительной записи) слазить в сеть "Интернет", поражавшую воображение невиданной скоростью - аж цельных 0.1 Кб/сек
Кроме того при посольстве имелся Американский Университет Армении - единственное в блокадной постсоветской Армении место, где можно было посмотреть, притом на халяву, хорошее кино. Не порнуху в экранке - а классику Голливуда. "Юлия Цезаря" с Марлоном Брандо, "Доктора Стренджелова" и др.
А ещё рядом с посольством находилась школа Чехова.
Ну и вот, детишки из оной школы как-то решают поиграть за посольством в снежки.
Через пару дней МИД Армении получает от США ноту, с требованием "Оградить посольство от происходящих непосредственно рядом с его территорией криминальных разборок".
Легенда о поэте
Живёт в Стамбуле в середине XIX века поэт Петрос Дурьян.
Лет ему ...надцать - молодое дарование. Поскольку спрос на его поэзию не превышает предложения, и даже совсем наоборот, подрабатывает парнишка тем, что пишет чегой-то там для театра. Сценарии типа, ещё что-то. Попутно болеет туберкулёзом.
Заваливается как-то в театр, а там две актрисы. Одна - другой: "Смотри, какой красивый мальчик". Вторая (громким шепотом - "Ты что, не видишь, помрет ведь скоро").
От такого нетактичного заявления парнишка сваливается в крутую депрессию, возвращается домой и..., думаете, пьёт горькую? Если бы - пишет стихотворение. Свое самое знаменитое. "Ltchak" - "Озерце". Один из шедевров армянской поэзии, кстати.
И через пару месяцев помирает, в возрасте еле-еле двадцати лет.
А стихотворение вводят в школьную программу. И начинает проявляться план страшной мести поэта потомкам.
Потому как стихотворение - да, красивое - но написано было-то на версии армянского, с теперешней совместимой весьма слабо. И всем школьникам, включая гипотетических потомков той чертовой актрисы приходилось форменным образом продираться, зубря его наизусть. Всё равно как учить наизусть "Выстр****ы обстряхнутся...". Когда понимаешь не более 10% от текста, задача решается тупым зазубриванием.
Тут общество наносит ответный удар. К столетию поэта требуется его портрет. Но тут обнаруживается, что ни на художника, ни на фотографа, ни даже на вшивую мыльницу тот при жизни не заработал. И красивых сестёр у него тоже не было, чтобы сфотошопить лицо в мужскую одежду, да растиражировать, как портрет Великого (так в аналогичной ситуации обрели портрет Абовяна).
Зато в СССР живёт и работает знаменитый Герасимов. Так что какими-то неведомыми дипломатическими усилиями удаётся обрести череп юбиляра, захороненный в совсем недружественной Турции, склеить из черепков и восстановить по нему портрет.
Всё проходит чинно и благородно, юбилей отгремел... а череп остался.
На кафедре анатомии родного универа. И ведь выкинуть - не выкинешь, в Турцию обратно не вернёшь, на наглядное пособие - тоже не раскрасишь, а хоронить отдельно черепушку - глупо как-то получается. "Здесь зарыта голова великого армянского поэта"... Бред. И, к тому же, очень уж на армянское старушечье проклятие смахивает "Чтоб я голову твою зарыла".
Словом, лежит он там на столе у завкафедрой, кушать не просит. Завкафедрой меняются, Дурьян остаётся.
Потом ему работу подыскали - пепельницей работать.
More
Байки из армянской истории
