|
Звездец member of AKB
Join Date: 05 2002
Location: В сердцах грешников
Age: 43
Posts: 1,128
Rep Power: 0
|
"Еврей"
Я вошел в это антикварное здание, уже превращенное военными тюрьмой в почти мертвом городе. Это здание одно из немногих уцелевших.Год назад здесь шли постоянные бои.
Дверь тюрьмы открылась, и я увидел неподвижно лежащую на койке женщину. Она была довольно-таки красива, если бы не черные провалы вокруг глаз, неподвижные безразличные глаза и ужасно исхудавшее тело. Вот приодеть бы ее,и она бы затмила многих. Вспомнилась Берта, ее глаза, ее нежные руки. Улыбка.Скрип железа возвратил меня к реальности.
- Здравствуйте, Мария.Военный суд меня назначил вашим защитником.Я постараюсь сделать все, что в моих силах, хотя ситуация действительно ужасно сложная. Военный суд все еще не может решить, кого вы так зверски убили.Если это был нацист, то , вероятно, вас освободят.В противном случае вам наверняка грозит
смертная казнь.
- Представтесь хоть.
- Йозеф Хартог. Один из защитников английского военного суда после второй мировой войны.
- Скажите ,где я нахожусь. А то меня перевозили с места на место, держа в неведении насчет местонахождения.
- Вас перевозили от Берлина до Данцига с промежуточными остановками. Вас привезли сюда для выяснения обстоятельств. Надеюсь вы поможете следствию. В местном архиве мы надеемся найти его дело. Данциг в его бумагах отмечен, как место рождения.
- Вы еврей?
- Нет.Но антифашист.
- Когда вы бежали из Германии?
- До войны.В 34 году.Как раз вовремя.
- А как вы относитесь к евреям лично.Обещаю, это останется между нами.
- Ну я считаю, что евреям не место в Германии, но не убивать же их из-за того, что они оказались не в то время не в том месте.Их тоже надо понимать.
- Знаете, мне все равно оправдают меня или нет.Во мне давно умерла вера в справедливость. И я приготовилась к смерти уже во время войны. Это мне было необходимо.
- Я вас понимаю.Ладно, об этом потом.Итак, за дело.Мне нужна вся правда, чтобы я смог что-то для вас сделать. Вы готовы мне рассказать?
- Не знаю,мне все равно.Давайте.
Я родилась в Ганновере, в 1922 году. Отец был кадровым военным, уволенным после первой мировой и призванный снова под знамена фюрера в 1939. Я была единственным ребенком в семье.Родители как-то не очень заботились о здоровом мужском потомстве (в духе национал-социалистических воззрений империи).Они меня любили, баловали немножко. Семью не очень волновало воззрения собственной дочери. На этот счет я должна наверное благодарить судьбу, что она послала мне таких родителей. В 41 году я работала стенографисткой в Ганноверском гестапо. В один прекрасный день к нам явился он. Широкоплечий, высокий. Он был бы живым олицетворением арийского духа: огромные голубые глаза, могучее телосложение, светлые волосы, высокий рост. Он был унтерштурмфюрером тогда, но быстро продвигался по службе. Мы сразу понравились друг другу, и скоро мы обручились.Он мне обещал, что после войны он меня унесет далеко-далеко, и мы будем жить на берегу огромного синего моря. Он говорил, что у него действительно !
в Дании есть двухэтажный дом на берегу моря. Я так и не узнала говорил он правду или лгал, как и все мужчины. Но он был особенным.Впрочем, наверное для любой женщины любимый-особенный. Честно говоря, я не ожидала, что он будет так умен, потому что в то время сила, красота и ум не сочетались в одном человеке. Я ничего не знала о его детстве и многом другом про него до нашего первого серьезного разговора...
..
Пустота.Никаких чувств, кроме плохих.Разбитое тело, вывихнуто плечо. В горле ужасно жжет. Он пожалел, что остался в живых. Но это пришло гораздо позже.Сейчас он всего-лишь восстанавливал в памяти события этой страшной ночи.Вот рыжий, голубоглазый парень грубо сажает его семью в черную машину.За ними захлопывается дверца с надписью "Polizei" на желтом фоне.А в это время двое полицаев 'наказывали' его за сопротивление "Великой Польше".Они придумывали вид смерти для него. То им та или иная казнь казалась слишком жестокой, то наоборот, они считали, что это слишком просто для него.Но слава богу, мимо проезжал патруль эсэсовцев.Их внимание привлекла слишком большая концентрация полицаев здесь.Его почему-то не убили, ограничились ранением в горло, ударили прикладом автомата по голове, и оставили здесь помирать.Непрерывный вопль "мама", перешел в глухой хрип и, наконец, затих. Очнулся он в каком-то доме. Какая-то женщина заботливо за ней ухаживала. Голова ужасно болела. На горле пер!
евязка. Разгоряченный мозг отчетливо помнил лицо пожилого человека в знаках отличия СС. Вряд ли он забудет его.
- Ты проснулся, сынок.
- Да.Кто вы?
- Я Изабелла. Мой муж принес тебя на себе домой, и вот я и ухаживаю за тобой. Ты ранен, и тебе нужно много спать и мало говорить.
Вот так всегда. Все женщины так говорят.
Пожилого человека в форме СС звали Мэрц. Эгон Мэрц. Его патруль проезжал мимо разборки с поляками и буквально вырвал Генриха из лап смерти. А стоило разве?! Мэрц его приютил, дал образование.И никогда не расспрашивал о детстве. Он его отвез в Ганновер, где и пристроил при гестапо в звании унтерштурмфюрера. Здесь он начал новую жизнь. Его звали Тадеушем. Семейство закоренелого польского еврея. Полицаи всегда ненавидели евреев, но, после оккупации нацистами Польши, у них были развязаны руки.
Все вроде было хорошо, но было как-то пусто в душе. Ничего не хочется, просто уснуть на неделю. Только бы не думать какое-то время. СС его научило убивать. Это его отвлекало от мыслей о самоубийстве и от просто воспоминаний. С женщинами он был жесток. Он не был романтиком, он никогда не влюблялся. Не считал женщин чем-то умным, мыслящим и чувствующим. Впрочем он был не один такой. Но все было иначе с Марией. Любовь - да, он теперь уверен, что это любовь- принесла в его жизнь задатки счастья. Он начал верить в свою реинкарнацию.
..
Он никогда не забывал своего польско-еврейского происхождения. Он искал свою семью годами. Он путешествовал по Польше вместе со своим отрядом, и под предлогом очистки рылся в архивах "Великой Польши".К сожалению, в архиве царил ужасный беспорядок. Дела не были как-то сортированы.Просто их наверное свалили в кучу, а потом стали нумеровать. В Краковском отделении он наконец нашел то, что искал.
Дело # 1941. Год тоже 1941. Семья евреев полностью уничтожена: муж,41 год, жена,40 лет, девочка 12 лет и парень, 20 лет. Фамилия - Вайнштейн.
По привычке Генрих посмотрел на маленький значок на левом углу титульного листа дела: там скрытое разрешение на данный акт СС. Маленький карандашный крестик на левом углу говорит о том, что приказ исходил от немцев.
Напав на след, он рыскал во всех отделениях гестапо, чтобы найти свое дело. У немцев оно должно было быть, если они разрешили полякам это. При помощи Марии он нашел тысячи таких "дел", но своего - никак.
Но в один прекрасный день, когда он мечтал о его с Марией будущем после войны, он услышал шепот в соседней комнате.Была лунная ночь, в которую не уснешь, и до него случайно донесся разговор.
- Так ты ему не расскажешь?Ведь он много лет с нами прожил.Сколько лет ты будешь держать это в тайне?Ведь все всплывет рано или поздно.
- Знаю.Он уже ищет.Не знаю, что он нашел, но главные бумаги здесь.Я не считаю, что обязательно надо говорить.Впрочем, не знаю.Посмотрим.
Неожиданно мать зашла в комнату Генриха и увидела, что он не спит.Это обеспокоило ее: неужели он все слышал.
Генрих почти достиг того, чего искал. Только бы получить одно-единственное подтверждение того, что его семью убили по прямому приказу эсэсовсев - и он навсегда покинет нацистов, которые его приютили. Та мысль, что его отец был в чем-то замешан, не давала ему покоя. Он решил разобраться во всем. Он перестал искать дело, и усыпил этим подозрительность своих родителей.И вот, отец уехал в отпуск, а мать - за покупками в магазин. Времени мало, но должно хватить. 5 минут. Его научили вскрывать замки, и для него было пустяком вскрыть замок секретера. Там были груды личных дел и наград Эгона Мэрца. И вдруг сердце у Генриха защемило. Пелена застлала его глаза. Губы прошептали :"зачем, отец.Зачем."
Дело Тадеуша.Написано готическим шрифтом. Внизу печать Берлинского отдела гестапо и подпись отца. Сложил все как было, несмотря на шум в голове и ужасное сердцебиение. Лег на гамак. Вспомнил, и все как бы встало на свои места. Дело было подстроено, чтобы обмануть его. Они хотели заполучить его как сильного солдата.Как боевую машину.Обучили его черт знает чему.Марина.Надо ей все рассказать, и она ему поможет.Впрочем как и всегда. Они должны бежать. Но есть одна загвоздка - он еврей, а она немецкая аристократка. Их не выпустят, да и ненависть к евреям есть во всех немцах. Может и она с ними в сговоре?!.Действуй, Тадеуш, действуй.
Встал, оделся. Сказал маме, что идет на работу.'Заглянуть'.Мария сразу встревожилась, увидев его удрученность.
- Что случилось, Генрих?!Скажи мне, умоляю.!
- Не Генрих, Мария, а Тадеуш.
..
Женщина умолкла, и адвокат с минуту обдумывал и переваривал сказанное.Взвешивал все 'за' и 'против'.
- Он стал дезертиром?Шпионом, может быть.?
- Нет.Это было ужасное время.Ясно было, что Германии не победить.Она и так уже бросала на фронт мальчишек. Не осталось сил и резервов у немецкого народа. Генрих переписывался с русским начальством. Не знаю как они договорились, но его обещали не трогать, следовательно и меня тоже. Когда пал Берлин, он перешел вроде бы к русским, но, честно говоря, на нас косо смотрели.Мы для них - предатели и дезертиры. В советской армии начались гулянки, все стали пить водку, курить что-то арабское, пошел разгул. В одну из этих попоек и попал Генрих.Он хотел узнать, когда ему разрешат уехать оттуда. Но эти пьяницы стали издеваться над Генрихом. Это был последний день Тадеуш-Генриха. Он был изрублен русскими саблями из-за сопротивления "Красной армии". С этого момента во мне окончательно умерла вера в справедливость. Я осталась рядом с местом его смерти,где вы меня и нашли.
- Как?,- вскричал Йозеф,- это не ты его убила?!
- Я же сказала, что мне все равно. Нет.Я его слишком любила , чтобы убивать.Хотя он и еврей...
- А какое отношение имел ко всему этому его отец?
- Он был самым главным. По его приказу была убита семья Тадеуша.
Зал военного суда. Жалкое подобие суда. Оглашение приговора. Женщина встала и ждет своей участи. Глаза осматривают зал, ищя Йозефа Хартога.
-...признается невиновной в преступлении, котором ее обвиняют...
Она уже не слушает. Кровавая пелена застилает глаза. Ее тяготит милость союзников. Она же не верит в справедливость. Он умер на ее руках. Последнее его слово было о любимой. Как она будет жить, вспоминая все это.Нет, она не покинет его...
Резким движением выхватив пистолет из кобуры ближайшего 'полицая' она приставила его к виску и нажала на курок...
Как часто мы осуждаем людей, которых не понимаем. Они делают то, что по нашим меркам неправильно, но судить их не дано никому. А когда понимаешь их, ставишь себя на их место, понимаешь, что и ты поступил бы также. В профессии адвоката обязательно должно быть место психологии и пониманию. Иначе станешь посредственным, заурядным адвокатишкой. Я не ожидал, что поступок этой женщины так меня потрясет. И все таки я ее в какой-то мере понимаю. Это моя профессия.
|
.Блинчик ел керанк.
есть какая-то искусственность.., как будто НЕ ТВОЕ ЭТО (не в смысле плагиат, а в смысле 'не близко, не родноe')
