Henry Miller

[Ally_Z]

Henry Miller Remembered



Elmer Gertz and Henry Miller (For many years, the late Henry Miller was considered the "Bad Boy" of American literature. His novel, The Tropic of Cancer, first published in France, dealt with the ribald exploits of expatriate writers in Paris during the 1930s. For over twenty years, the book was banned in the USA. Elmer Gertz successfully defended the book's publication in Illinois. After the ban was lifted, Gertz and Miller became friends--a friendship the lawyer recalls in this exclusive interview with American Legends.)


AL: Why was Miller considered a "dirty" writer?

EG: Because he wrote Tropic of Cancer and several other books which used the so-called "four letter" words and were very explicit sexually.

AL: Some critics, like Gore Vidal, have claimed that Miller was self-indulgent.

EG: Henry Miller wrote exactly as he lived and felt. He tried to avoid all literary devices such as verbal inhibitions.

AL: Miller has been criticized by some feminists.

EG: Actually, Miller was many-sided about women. On the one hand, he looked upon them as nature's great handiwork. On the other hand, he felt that they were to be used for personal indulgence and literary material.

AL: Will books like Tropic of Cancer or Nexus survive into the 21st century?

EG: Most assuredly. There seems to be no diminution in his popularity. He fits the pattern of the times of doing everything without inhibition and writing about it in that fashion.

AL: Some consider Miller anti-Semitic. Others believe that he was that rarity: a true proletarian writer.

EG: True, Miller's parents were anti-Semitic Germans, but Miller outgrew their prejudices. In time many of his friends and associates were Jewish, and he came to love Jewish cantoral music. He admired Isaac Bashevis Singer more than any other American writer, and they were close friends. Even when he was a very poor man, Miller was not a proletarian. He disliked all political and social labels.

[Ally_Z]

his magesty Henry Miller

[Ally_Z]

Генри Миллер
(автор таких произведений, как «Тропик Рака» и «Тихие дни в Клиши», скончался 7 июня 1980 года)

США между гениями и лунатиками

Последние два столетия, пролетевшие как единый миг, мы словно скатывались по водосточной трубе. Там-то мы и сломаем себе шею! И никто не всплакнет по нам; даже те, кому мы помогли выжить. В какой-то момент нашей истории мы просто стали отравлять весь мир. Мы отравляли его нашими идеями о прогрессе, продуктивности и механизации. Наших сильных духом пионеров-первооткрывателей мы превратили в роботов. Мы провели дегуманизацию мира, в котором живем.

Аборигены, прежде населявшие наш континент, сначала приняли колонизаторов из Старого Мира за богов. Но очень скоро разочаровались. Очень скоро они научились бояться и ненавидеть нас (именно мы, бледнолицые, научили индейцев рубить головы своим врагам!. Точно с такой же жестокостью поступали и мы сами с теми, кто не разделял наших взглядов на жизнь. Именно мы уничтожили удивительную общину Онейда, так же как и многие другие религиозные общины. Мы отобрали у индейцев их земли и сделали все возможное, чтобы уничтожить эти народы. И мы ни разу даже не попытались компенсировать им наши деяния.

Кажется, что все мы были зачаты среди ненависти и насилия, и рождены, чтобы грабить, насиловать и убивать. Книги по нашей истории стараются залакировать все те жестокость, мерзость и аморальные поступки, совершенные нашими предводителями. Достаточно привести единственный пример - один из самых великих людей, рожденных нашей нацией, Томас Джефферсон (Tomas Jefferson), имел незаконнорожденного сына от своей чернокожей рабыни. Почти все великие политики, что возводили здание нашей демократии, были рабовладельцами. Это они придумали для нашей нации названия республика и демократия, но на самом деле их у нас никогда не было, даже сейчас. Этой страной управляет всего лишь несколько патрициев из влиятельных семейств. Еще во времена Уолта Уитмена (Walt Whitman) вся эта территория была поражена коррупцией. Поэзия Уитмена в «Листьях травы» - великолепная песнь во имя «Я», но все его прозаические произведения - это обвинительный приговор в адрес американского общества.

Не так давно мне на глаза попались фотографии всех наших вице-президентов, помещенные в одну рамку: они могли бы стать прекрасным примером для иллюстрации дурного вкуса. Кто-то из них походил на преступников, кто-то - на тупиц, а кто-то и просто на идиотов. По правде говоря, президенты выглядели не намного лучше. Вот уж точно, что государственные мужи всего мира кажутся тупоголовыми и пройдохами. И Черчилль (Churchill) не был исключением.

К имени Линкольна (Lincoln) многие относятся с благоговением, хотя, по моему мнению, именно он во многом несет ответственность за начало гражданской войны, потому как в его силах было не допустить развязывания войны между Севером и Югом. Та гражданская война, как и все прочие, подобные ей столкновения, стала примером страшной жестокости, от которой страна по-прежнему полностью не оправилась.

Участие в первой мировой войне было - как бы так помягче сказать - страшным безумством. Достаточно лишь вспомнить, что стало с тем прежним, страшным врагом всего человечества!

Война, война…. С самых ранних лет своего детства я помню то, что было связано с войной между Испанией и Соединенными Штатами, русско-японской войной, войной на Балканах - и так без конца. Как написал в своем «Отказе от повиновения» («Refus d'Obeissanse») Жан Жионо (Jean Giono), войны питают капитализм, без них он вообще не может существовать.

Сегодня все партии ведут войну: партии либеральные, партии реакционные, партии какие угодно. Коммунисты такие же убийцы, как капиталисты или фашисты. Кажется, что человек рожден, чтобы убивать. Наша страна занималась тем, что учила весь оставшийся мир заниматься самоуничтожением, умерщвляя все, в том числе флору и фауну.

В какой-то момент общество заинтересовалось полетом на Луну. Сейчас складывается впечатление, что тот эксперимент не преследовал никаких благих целей - все плоды собрал Пентагон. Очень скоро окажутся ненужными ни форма, ни военная подготовка, ни военные дисциплины. Мы усядемся там, где нам будет удобно, и со своего места сможем управлять самым смертоносным оружием. И все войны будет проходить вдалеке от нашего кресла-качалки! И не будет никакой необходимости в генералах, адмиралах и прочих командующих. Все вместе и каждый в отдельности - будь то мужчина, женщина или ребенок - превратятся в потенциальные бомбы.

Когда я говорю, что мы катимся по водосточному желобу, я имею в виду и всех наших последователей во всем мире. Мы упадем все вместе. Холокост, возможно, смогут пережить самые примитивные организмы и некоторые представители диких тварей. И лишь тогда, возможно, мы станет свидетелями зарождения нового человечества. Мы - те, кто в настоящее время и составляет общество, на самом деле пока не готовы привести в порядок корабль Государства. Любое преследование прогрессистской идеи уводит нас все дальше и дальше в прошлое.

С самых первых лет своего существования у нас были свои гангстеры, свои убийцы и свои же коррумпированные политики. Когда мы жили в счастливые, добрые и чистые времена? Согласно моим подсчетам - никогда. Я был еще ребенком, когда впервые услышал рассказы о Таммани-Холл. Когда я был еще ребенком, то видел, как конные полицейские разгоняли толпу безоружных людей на Юнион-Сквер (они походили на хорошо тренированных казаков). Когда я был еще совсем маленьким, мне рассказывали о таких «героях» как адмирал Дьюи (Dewey) - настоящий простак - и Тедди Рузвельт (Teddy Roosevelt) , участвовавший в сражении при Сан-Хуан Хилл. Но мне ничего не рассказывали об Эмерсоне (Emerson), Торо (Thoreau) или Уитмене. В те времена моим «героем» был Уильям Дженнингс Брайан (William Jennings Bryan) - «оратор с серебряным языком». Уже позднее я узнал о тюрьмах Синг-Синг, Даннемора, Ливенворт и прочих, им подобных. Самым любимым моим писателем в юности был О'Генри, но никто при этом не рассказал мне о человеке, который подтолкнул его к писательству - Але Дженнингсе (Al Jennings) - с которым писатель-кумир моей юности сидел в одной камере в тюрьме в Огайо.

В нашем районе не было ни публичных библиотек, ни книжных магазинов. Только в двадцать один год мне повезло и я встретил в Калифорнии, в Сан-Диего Эмму Голдман (Emma Goldman), открывшую мне существование такого слова как культура. И лишь благодаря ей, я смог совершить поворот от Марка Твена (Mark Twain) к Фридриху Ницше (Friederich Nietzsche).

И не только наши вице-президенты были толпой тупиц и простаков, но и - почти вся страна в целом. Скольких великих писателей, художников, музыкантов породила наша страна за эти два столетия? Гораздо легче вспомнить количество знаменитых бездельников, порожденных ею!

Стоит вспомнить весь тот цирк под названием Уотергейт. Если судить по реакции нашего общества, так может сложиться впечатление, что наши политики могут совершать лишь самые тривиальные ошибки, что они не совершили ни одного преступления. Мы много раз поступали так, словно были твердо убеждены, что зло можно искоренить раз и навсегда.

Когда Линкольн (Lincoln) издал свою «Декларацию об освобождении», мы решили, что положили конец рабству. Мы и представить себе не могли, что на севере существуют гораздо более серьезные расовые проблемы, чем на юге. Мы не только создали черных рабов, мы придумали и рабов белых - рабов эры господства машин. Ку-клукс-клан существует до сих пор. И до сих пор существует мафия! У нас не бывает погромов, но антисемитизм по-прежнему растет и крепнет.

И вполне очевидно, что из-за всей этой нашей болтовни о прогрессе мы страдаем узостью сознания, всяческими предрассудками и жажда крови в нас сильна так же, как и прежде. Одного лишь упоминания военного ведомства - Пентагон! - достаточно, чтобы напугать. Война во Вьетнаме была настоящей низостью! Тамерлан (Tamerlane) и Аттила (Attila) - младенцы по сравнению с монстрами наших дней, вооруженных атомными бомбами и напалмом. Если Гитлера (Hitler) обвиняют в геноциде, то в чем же обвинять нас?

Мы проводили геноцид с самого начала! Долой всех тех, кто с нами не согласен! Мы проводили геноцид в отношении индейцев, негров, мексиканцев. А затем появились кино и телевидение, и там можно увидеть все, что угодно. Дети растут и видят, как на экранах совершаются преступления, убийства, грабежи, пытки и все мыслимое и немыслимое, что связано со злодейством, обскурантизмом и жестокостью. Все, что является частью столь любимого нами «прогресса». И мы по-прежнему задаемся вопросом, почему мы (как нация и как народ) разваливаемся.

Я действительно пытаюсь понять, существует ли что-то в американской «цивилизации», достойное похвалы. И не могу ничего вспомнить. Тюрьмы - это гнездилища порока. Знание в школах добывается лишь высиживанием на заднице, но что это может быть за знание, когда учителя боятся своих учеников?! Каждый кого-нибудь боится и так, по цепочке, этот страх передается самим зародышам. Ни один смельчак не отважится выйти на улицу ночью в одиночку и уж тем более безоружным. И потому, само собой разумеется, что тот, кто ночью оказывается на улице, вызывает подозрение.

Теперь опять все чаще обсуждаются такие темы, как венерические заболевания и культура потребления наркотиков. Болезни, передающиеся половым путем, получают все большее распространение среди подростков. То же самое происходит с наркотиками и алкоголем. Целая нация алкоголиков и наркоманов! О чем можно говорить, если напиваются даже бабушки!

Ну а что сказать о наших доблестных полицейских, наших предполагаемых защитниках? В скольких преступлениях они виновны! Они навязывают нам подозрения и ненависть! Коррупция - вот подходящее жесткое слово, чтобы охарактеризовать их! Где они, все эти наши герои? Стоит поискать среди спортсменов, и тогда мы найдем там Мохаммеда Али (Mohammed Ali). Потом ими станут какой-нибудь игрок американского футбола или пинчер-левша. Да, у нас были настоящие герои, но большинство из них либо оказались в тюрьме, либо были убиты. У нас было много безымянных героев. Но воспоминания о вьетнамской войне вызывают у меня приступы тошноты. А ведь до сих пор некоторые называют «героями» ветеранов той войны. Да простит их Господь.

И хотя мои слова могут казаться едкими, я не испытываю ненависти ни к Соединенным Штатам, ни к американцам. Оглядываясь на наше бурное прошлое, мы могли бы то же самое сказать и о других, так называемых, цивилизованных странах. Я не могу думать о гражданах любой великой страны мира, что рассуждают как пигмеи: «Мы счастливы оттого, что мы такие как есть. Нам не надо ничего менять». И среди всех цивилизованных стран мира американская нация кажется мне самой беспокойной, самой неудовлетворенной, тем идиотом, который стремится изменить мир по своему образу и подобию. И вот занимаясь этим, как ему кажется, улучшением мира, он не понимает, что разрушает и отравляет его. Поэт Уолт Уитмен осознал это более ста лет назад и назвал нас нацией идиотов. Возможно, именно Уолт Уитмен и является самым великим американцем, жившим на нашей земле!

Вот слова самого Уитмена, написанные им больше стал лет назад: «Вперед, мои возлюбленные американцы, еще дальше гоните своих коней - волнение! деньги! политики! Открывайте все затворы, пусть они раскачиваются и дальше, давя всех остальных. Очень скоро и ты окажешься там, и захочешь сдержать их, но только не сможешь. Вы лишь вовремя отдайте указ (старым и новым странам), чтобы строили тысячи сумасшедших домов. Потому как вы выбрали лучший путь для создания нации идиотов».

Взято отсюда:

www.inosmi.ru/abstract/174156.html

[Ally_Z]

О рисовании

К рисованию Миллера тянуло всегда. Его первая персональная выставка была проведена в 1927 году, то есть за семь лет до литературного признания, пришедшего с изданием "Тропика рака".

После себя он оставил более 3000 акварелей.

При этом Генри Миллер рисовать не умел: он не мог нарисовать чайник так, чтобы все без исключения, взглянув на рисунок, сказали:
- Да, это действительно чайник!

Однако Миллера отсутствие способности верно нарисовать то, что видишь, не смущало. Он справедливо полагал, что главное - это талант. Талант у Миллера был.

Свой метод рисования Генри Миллер раскрыл в автобиографических сочинениях.
Вот несколько выдержек из автобиографии "Моя жизнь и моя эпоха", глава "Живопись":

Живопись -- для меня развлечение. Я знаю одно: я хочу рисовать; на самом деле больше ни о чем я не думаю. Мне нравится ощущать в своей руке кисть.

Я все больше и больше убеждаюсь, что самое правильное, не для всех, а для меня, отнюдь не прирожденного художника, а бесталанного дилетанта, -- следовать своей интуиции: пусть кисть в моей руке решает все за меня.

Кстати, я часто использую губку. Временами добиваешься желаемого эффекта в работе над акварелью. А еще очень люблю -- ив этом, наверное, я преуспел больше всего, -- когда у меня ничего не получается. Обычно это лист очень плотной бумаги, который мне жалко выбрасывать. Так что я опускаю акварель в ванночку и изо всех сил тру ее щеткой. Не имеет значения, насколько я смыл краски: следы все равно остаются. Затем переворачиваю обесцвеченный лист другой стороной и рисую на нем что-то прямо противоположное. Тусклый фон неудавшейся картины определяет новую работу.

Часто случается, что я рисую две человеческие фигуры. Порой трудно определить, кто из них мужчина, а кто -- женщина. Много раз, закончив рисовать одну фигуру, я спрашиваю себя, мужчина это или женщина? Это не имеет значения. Нарисую то, что, по моему мнению, является головой мужчины, а потом пририсую этой фигуре грудь, поскольку меня не интересует, кому она принадлежит. Порой грудь -- это именно то, что интересно само по себе.

Говорят, во многих картинах лица людей в той или иной степени напоминают мое собственное. Это правда, поскольку я не знаю, как изобразить человеческое лицо в разных ракурсах. Вероятно, иногда мне хотелось бы придать лицу то или иное выражение, но я не знаю, как это сделать.

[...] я действительно использую множество символов. Знаю, что повторяю их. Некоторые символы появляются неоднократно. Один из них -- звезда Давида, и если бы вы спросили, почему, я бы не смог вам ответить. Также часто возникают луна, полумесяц или серп луны. Думаю, это чисто декоративное явление.

Я часто рисую рыб, потому что мне легко их рисовать. Я не стараюсь изобразить то, что у меня не получается. Художник увидит рыбу на одном из моих рисунков и скажет: "Знаете, она здесь совсем ни к месту". Ну и что? Могу поклясться: я никогда не задумывался над тем, почему хотел нарисовать рыбу. Это получается непроизвольно. С таким же успехом я мог нарисовать и что-то другое. Подобные вещи меня не волнуют. Что действительно меня беспокоит, так это утверждение о том, что я рисую как Марк Шагал.

Могу сказать вам еще кое-что, о чем вы и не подозреваете. Многое зависит от того, сколько у меня времени. Часто я начинал рисовать свои акварели приблизительно за час до обеда, как раз, когда начинало темнеть. Иногда мне не хочется включать электрический свет. Я смотрю на часы. В моем распоряжении 15-20 минут или полчаса. Это решает, как я буду рисовать.
Обычно я тороплюсь и работаю смелее. За десять или двадцать минут я ухитрялся нарисовать несколько весьма неплохих акварелей.



Процесс создания одной картины Генри Миллер детально и с большим юмором описывает в романе "Черная весна", глава "Ангел - мой водяной знак!".

[Agregat]

У меня к Генри Миллеру очень своеобразное отношение.
Впервые я познакомился с его книгами, классе в девятом. Мне тогда в руки попался Тропик Рака, изданный с купюрами в журнали Иностранная Литература. Где-то за год 1988 или 89. Мне просто хотелось что-нибудь почитать и я взял первый журнал, в котором мне понравилось название - "Тропик Рака". Я вначале думал, что это что-то из приключенческих книг. Начал читать. Сразу понял, что это не то, что я ожидал, но решил еще почитать. Далее пошел кусок про китовый пенис. Меня это заинтересовало. Потом пошел уже мат-перемат.
Я тогда мы молод и меня интересовали еще такие книжки, в которых матерятся. Однако же, после прочтения еще десятка страниц, я понял, что мне наскучило. Тем более, что особым разнообразием он не отличается (с точки зреня мата) и забросил. Как произведение оно тогда мне было совсем не интересно.
Потом на первом курсе я поехал в Москву и привез несколько его книг. Первая трилогия - 2 тропика + черная весна, сексус и нексус (плексус тогда еще не был издан, и я его до сих про не прочитал ). Еще тихие дни в Клиши. Кстати последнее - замечательая эротическая проза.
В более взрослом виде (меня уже не возбуждали слова ***, ****а и иже с ними в книгах) я прочитал все 5 романов + рассказы где-то за пару недель. Особенно тропик рака. Это книга на самом деле полна юмора, который мне в более раннем возрасте не был доступен абсолютно. Это на самом деле оказалась очень смешной книгой.
Прошло еще некоторое время. Я заметил, что эта книга (тропик рака) есть в библиотеке Американского Университета. Чем я немедленно и воспользовался. Тут меня постигло еще одно удивление - оказалось, что читать его в оригинале почти невозможно. Пишет он достаточно сложно. Я имея очень не хилый словарный запас - постоянно копался в словаре. Одно из слов, которые подчерпнул из этой книги есть слово ramrod. Мне до сих пор нравится это слово.
Еще где-то полтора года назад я вновь перечитывал Тропик Рака. На этот раз он оставил на меня совершенно иное впечатление. Она все еще смешна. Но юмор уже переходит в другую плоскость и воспринимается совершенно иначе.
В общем. Вот такие дела.
С моей скромной точки зрения (мое собственное имхо) - Миллер один из величайших писателей нашего века.
Выкидывая эти его ранние произведения - стоит обратить еще внимание на другие произведения - которые очень серьезные и читаются сложно и с трудом.
И как написанно в одной из его биографий, он даже начал кампанию, которая должна была завершиться тем, чтобы ему дали Нобелевскую премию по литературе, но по середине отказался от этого.
Вот... собственно... читайте и радуйтесь
Не знаю, кому интересно, что я нахреначил тут, но все же

[Ally_Z]

Originally posted by Agregat

...
Выкидывая эти его ранние произведения - стоит обратить еще внимание на другие произведения - которые очень серьезные и читаются сложно и с трудом.
...Вот... собственно... читайте и радуйтесь
Не знаю, кому интересно, что я нахреначил тут, но все же

Vit', a mojno konkretn@e nazvaniya usl@shat'? Ya lichno ego voobshe ne chitala.. B@lo b@ polezno uznat' s chego nachat'... Zarannee spasibo

P.S. Esli zvyozd@ zajigayutsya, znachit eto komu-nibud' nujno (chitat' >"interesno") ...

[Ally_Z]

HENRY MILLER was born on December 26, 1891, in Manhattan and
grew up in Brooklyn. After a string of dreary jobs and a disastrous first
marriage, Miller left for Paris in 1930. Tropic of Cancer, published
when he was forty-three and immediately banned in all English-speaking countries, is considered his most important book. Miller's works include Black Spring (1936), Tropic of Capricorn (1939), The Cosmological Eye (1939), The Colossus of Maroussi (1941), The Time of the Assassins (1946), The Air-Conditioned Nightmare (1945), and his autobiographical trilogy, The Rosy Crucifixion, comprised of Sexus (1949), Plexus (1953), and Nexus
(1960). In 1940, Miller returned to America and settled in Big Sur,
California. A lusty romantic. Miller married five times, the last to
Japanese singer Hoki Tokuda. His courageous legal battle against the censorship of Tropic of Cancer ended with a landmark 1964 Supreme Court decision, which guaranteed a new freedom of expression to all American writers. Generous and supportive of other artists throughout his life.
Henry Miller in his final years was surrounded by young admirers and old friends. Writing, painting, and carrying on a voluminous correspondence until the very end. Henry Miller died in June, 1980, in the arms of his housekeeper.

[Ally_Z]

Introduction to Henry Miller's Tropic of Cancer by Louise DeSalvo

Henry Miller arrived in Paris on March 4, 1930, to try to become a
successful writer.1 He had ten dollars in his pocket (a loan from
his old friend Emil Schnellock), a trunkful of suits (from his tailor
father), which he knew he could pawn if he ran out of money, and carbon
copies of two novels he had written in New York and hoped to
revise--Moloch (about his first marriage and his job at Western
Union), and Crazy Cock (about his second mar╜riage to June Miller and
her lesbian love affair, which had tormented him).2 Though he had
been writing seriously for six years, and had published a few small pieces,
Miller hadn't yet published a novel, hadn't yet fulfilled his dream of
becoming a "working-class Proust," the Proust of Brooklyn.3 His
wife, June, had persuaded him that Paris might be where he could perfect his
craft and become financially successful...

The continuation is

here

[Ally_Z]

No love, no friendship can cross the path of our destiny without leaving some mark on it forever.

If men cease to believe that they will one day become gods then they will surely become worms.

Love which is all-inclusive seems to repel us.

When one is trying to do something beyond his known powers it is useless to seek the approval of friends. Friends are at their best in moments of defeat.

Life moves on, whether we act as cowards or heroes. Life has no other discipline to impose, if we would but realize it, than to accept life unquestioningly. Everything we shut our eyes to, everything we run away from, everything we deny, denigrate or despise, serves to defeat us in the end. What seems nasty, painful, evil, can become a source of beauty, joy, and strength, if faced with an open mind. Every moment is a golden one for him who has the vision to recognize it as such.

A man writes to throw off the poison which he has accumulated because of his false way of life. He is trying to recapture his innocence, yet all he succeeds in doing (by writing) is to inoculate the world with a virus of his disillusionment. No man would set a word down on paper if he had the courage to live out what he believed in.

We have two American flags always: one for the rich and one for the poor. When the rich fly it means that things are under control; when the poor fly it means danger, revolution, anarchy.

The study of crime begins with the knowledge of oneself .

We are all guilty of crime, the great crime of not living life to the full. But we are all potentially free. We can stop thinking of what we have failed to do and do whatever lies within our power. What those powers that are in us may be no one has truly dared to imagine. That they are infinite we will realise the day we admit to ourselves that imagination is everything. Imagination is the voice of daring.

Henry Miller
more

[Agregat]

Я не согласен, что его перый брак был disastrous... судя по Сексусу он был очень им доволен.

Что насчет других названий, то это "Время Убийц" - по-моему так называется эта книга и читает ее Саша. Захочет скажет что-нибудь. Еще есть "Колосс "какой-то"".
Вот.
Их я сам не читал мнения не имею