|
Дошкольник
Join Date: 08 2002
Location: Yerevan
Posts: 146
Rep Power: 0
|
Чужая. Анри Барбюс.
Чужая. Анри Барбюс.
-Все женщины одинаковые,- сказал Симеон.
-Ну и что же? - ответил Бенедикт.- Ведь мы все равно не можем их понять. Да, не можем. Ни одной никогда не поймешь. К нам и к ним не подойдешь с общей меркой. У них свой особый ум, своя особая логика. Так что же спорить? Нечего, дружище, качать головой. Так оно и есть. Если хочешь, я сейчас докажу тебе. Послушай глупейшую, нелепейшую историю моей любви к прелестной итальянке, которая встретилась мне однажды под вечер на берегу озера Орта.
Она предстала передо мной блистательным видением. Право же, она вся блестела в лучах закатного солнца: блестели, как бронзовые, ее волосы, золотом отливало ее загорелое личико, блестело ее темно-оранжевое платье. Она стояла в нескольких шагах от стрельчатой двери своего дома.
Я, молодой романтик, с белокурой шелковистой бородкой, проходил по берегу, закутавшись в широкий плащ, и вдруг остановился, пораженный этой красотой. И вот, хотя путешествие мое только еще начиналось и времени на него отпущено было немного, я решил, что не куда не двинусь отсуда,- так меня пленило это восникшее на пути моем дивное создание.
Должен признаться, я без всяких цереноний принялся ухаживать за незнакомкой, которая жила в доме со стрельчатой дверью под опекой своей старой тетки - угрюмой старухи в трауре, видом похожей на сороку.
Я ничего не помню: ни картин природы, ни гор, ни озера, ни людей, суетившихся вокруг,- да это и понятно: для меня в мире существовало одно-единственное существо. То была она. Я видел ее повсюду, всегда, даже если передо мной никого не было, даже если вокруг были мрак и пустота...
Весь во власти своей бурной любви, я всячески пытался привлечь к себе внимание этой женщины, заинтересовать ее собою.
Но увы! Как вам известно, страстная любовь не передается словно заразная болезнь. Очень скоро мне стало ясно, что я совсем ей не нравлюсь. Встретив меня на окрестных тропинках, она явно старалась ускользнуть. Если отступление было невозможным, она с трудом скрывала досаду, раздражение; равнодушным взором встречала мои пламенные взгляды; односложно и холодно отвечала на мои страстные речи; иной раз она опускала глаза и отворачивалась, и на лице ее было откровенное выражение скуки.
К счастью, влюбленных не так-то легко отпугнуть, они не чувствуют, что становятся смешными! Иначе я из самолюбия давно бы бежал из этих заколдованных мест, где упорно и безуспешно являлся перед ней как некий призрак всепоглощающей любви, не замечая, что юная красавица бежит от меня как от разбойника, а когда не может скрыться, встречает меня унылым вздохом, более обидным, чем оскорбительные слова, и, еле скрывая свое неперпение, молчит с гневным и недоверчивым видом.
Ах, сколько раз с упорством дикаря я часами выслеживал ее, и вдруг мы сталкивались на повороте тропинки!.. Тогда она останавливалась как вкопанная, лицо ее искажалось, она вздрагивала - она, несомненно, боялась меня... Почти всегда это бывало под вечер. Кругом были темно-белые скалы, над нами простиралось пепельно-серое небо. Позади нее черной стеной теснились кипарисы, которые в садах Италии подобны изваяниям тьмы. Легкий ветер разносил вокруг благоухание, опьяняющее, словно аромат розового куста.
Я брал ее руки в свои. Она не отнимала их, но они так тяжело, так безжизненно лежали в моих ладонях, и всякий раз - о горькая мука!- она отворачивала, отворачивала свое лицо, такое бледное в синем сумраке, и на фоне черных ветвей кипариса я видел ее светлый, прелестный профиль, неподвижный, как античная камея.
Но лишь только я выпускал ее руки, она убегала.
Ах, эти долгие часы ожидания, эти бессоные ночи, этот вихрь надежд и отчаяния, эти пронизывающие холодом тусклые зори!..
А этот последний вечер, самый страшный из всех, этот мучительный вечер, когда я нежданно возник перед ней, и она замерла, как настигнутая добыча; вечер, когда она стояла, озаренная лунным светом, словно прекрасная мраморная статуя, окутанная легким облаком, и повторяла машинально, слово в слово те страстные речи, которые я, в безумии экстаза, заклинал ее обратить ко мне,- бедный сумасброд, я довольствовался эхом собсвенных признаний!
Ужастная и сладостная пытка длилась два месяца. Два месяца мечтаний, безумства и слез, не вознагражденных ни единым сочувственным взглядом, ни единым словом сострадания!
Как я нашел наконец в себе силы оторваться от этой лучезарной и бездушной красоты? Не знаю. Но в одно прекрасное утро я уехал, расстался с озером, с горами, с этим проклятым краем, где передо мной предстала жестокая незнакомка. Я уехал украдкой как вор - да ведь я и был вором, обокравшим самого себя.
В Париже я вновь встретился с близкими, но и там воспоминание о прекрасном и холодном лице преследовало меня, жгучее как открытая рана. Мне вспоминались малейшие подробности встреч на берегу горного озера, которых я насильно добивался от незнакомки, едва переносившей мои домогательства: едва увидев меня, она вздрагивала от неперпеливой досады; она вся трепетала от испуга, когда я приближался; она боязливо молчала; и с какой жестокой горделивостью отворачивалась от меня, ничем не отвечая на мой безумный вопрошающий взгляд, на отчаянную мольбу всего моего существа...
И вот случай, который...случай, которому я...-словом, по воле случая,- через полгода после моего плачевного бегства я вновь ощутился в Орта. Я мог пробыть там всего один день.
Мы приехали утром к берегам этого озера, которое представляет собой миниатюрную копию Лаго-Маджоре и блещет теми же красками. Я нарочно отстал от своих спутников - мне хотелось пройти по каменистой тропинке мимо знакомого дома со стрельчатой дверью. Только пройти - ведь, сами понимаете, мне нисколько не улыбалась мысль снова приняться за прежнее бессмысленное и безнадежное ухаживание.
Я шел вдоль берега, крепко стиснув зубы, но приняв чрезвычайно рассеянный вид. Признаться, сердце у меня бешено колотилось при мысли, что я хоть мельком увижу ее...
Что такое? Дом закрыт. Это неожиданное обстоятельство чрезвычайно меня расстроило, и, вопреки своему решению, я повернул обратно, решив опять пройти мимо родного дома,- в последний раз...
В эту минуту стрельчатая дверь приоткрылась, и из темной щели, прихрамывая вышла старуха, вся в черном, похожая на ворону. Это была тетка красавицы. Она пристальо посмотрела на меня и, сморщив свое темное лицо, сказала:
-Она умерла.
Разумеется, я не сразу понял. Потом весь похолодел и, сам не зная, что говорю, прошептал:
-Как! Умерла?..Отчего?
-От горя умерла, потому что вы уехали,-сказала старуха и скрылась в доме.
Да, друзья мои, именно так и было: она умерла, и умерла от любви ко мне! Я был ошеломлен, я обезумел, меня терзало отчаяние. И как странно, как трагично- только тут я понял, что это правда. Мгновенно мне все стало ясно: истинный смысл ее трепетного молчания, гордо скрываемого волнения, непреодолимого страха... Ведь каждый раз она выдавала свою любовь! А я-то! По какой-то дьявольской слепоте, по своей постыдной недогадливости я, можно сказать, отталкивал ее, ранил в самое сердце!
Но я совершенно уверен, что ни моя история, ни печальный пример этой женщины, которую убила любовь, ничему не научат людей. И наши современники, и их потомки такжене будут понимать друг друга в любви, так же не будут знать, что они говорят и что делают.
|
смейтесь, господа - это же смешно!
